Полуголый что-то сказал Гепарду. Макс обратил внимание на требовательный тон, странный для обращения к старшему. А старшим здесь должен быть Гепард! И потом, деньги передаются строго конспиративно, с глазу на глаз, без свидетелей! Спецкурьера не знают в лицо даже сотрудники местных резидентур! Почему Гепард нарушает все правила?

— Давай деньги! — сказал контакт, обращаясь к Максу, и с безразличным видом сел в потрепанное кресло. Пожав плечами, Макс снял рюкзак и принялся выкладывать пачки на колченогий стол. В правой руке он зажал авторучку, как будто собираясь писать акт приемки-передачи. Полуголый наудачу брал пачку и пересчитывал в ней купюры. Процедура затягивалась. Так тщательно пересчитывал деньги только людоед Мулай Джуба — президент Борсханы. Если бы обнаружилась недостача, спецкурьер заплатил бы жизнью, а его поджаренные пальцы пошли бы на обеденный стол президента. Чем кончится дело сейчас, Макс не знал. Его пальцы машинально крутили авторучку.

В квартире жара ощущалась еще более мучительно, Макс вытер мокрое лицо, торс считающего деньги мужчины тоже лоснился от пота. Гепард перебирал четки, монотонно говоря что-то себе под нос. Молодой парень пристально наблюдал за спецкурьером. Макс отобразил на лице полное безразличие к происходящему. Полуголый был поглощен деньгами. Время тянулось неимоверно долго. За первой пачкой последовала вторая, затем третья. Похоже, он решил пересчитать все. Никто не нарушат тягостного молчания. Атмосфера была гнетущей и предвещала драму. Максу все это не нравилось.

— Почему он считает? — спросил Карданов, обращаясь к Гепарду. — И почему это происходит при свидетелях?

— Так надо, — коротко ответил Гепард. — Пусть тебя это не беспокоит.

Наконец процедура пересчета была завершена, полуголый удовлетворенно сгреб деньги в одну кучу.

— Все в порядке, — сообщил он. — Вы можете идти. Карданов немного разбирал разговорную арабскую речь и понял суть сказанного. Непонятно было, почему какой-то чужак распоряжается деньгами, предназначенными Гепарду. Но контакт вел себя как ни в чем не бывало. Он поднялся с кресла и шагнул к спецкурьеру. Дружески протянул раскрытую ладонь.

— Не обижайтесь. Али очень дурно воспитан. Я с этим долго мирился, но теперь он перешагнул все границы. Не обращайте ни на что внимания.

Гепард говорил по-русски, причем практически без акцента. Затем он повернулся к Али и сказал ему несколько фраз по-арабски. Макс понял, что он упрекает его за то, что Али не предложил гостю кофе. Потом Гепард сделал движение, будто протянул полуголому руку. Но в ней, откуда ни возьмись, оказался длинный клинок ножа, который воткнулся в голый торс чуть ниже левого соска. Никто ничего не понял. Даже сам Али. Он захрипел, откинулся назад и вместе со стулом опрокинулся на замызганный пол.

Лицо молодого крепыша начала искажать гримаса удивления и страха, но Гепард уже повернулся, и клинок, изменив положение, сверху вниз вонзился в белую футболку над ключицей. Вокруг сразу проступило и стало расползаться зловещее красное пятно. Глаза у парня подкатились, он обмяк и кулем повалился на матрац.

Одного взгляда на поверженных людей было достаточно, чтобы определить, что они мертвы. Убить человека ножом с одного удара очень трудно. Видно, Гепард был отличником на московских курсах.

— Ну вот и все! — Контакт подмигнул Карданову, как будто выполнил то, о чем они давно договаривались. Потом тщательно вытер длинный клинок о белую футболку, оставив на ней кровавые полосы, подошел к столу и принялся рассовывать пачки денег по многочисленным карманам куртки. Карманы застегивались на «молнии» и защелкивались на кнопки. Наконец процедура была окончена.

— Ну вот и все! — повторил Гепард и посмотрел на Макса. Это был нехороший, тяжелый взгляд палача, приготовившегося в очередной раз выполнить свою работу.

Обостренная интуиция Макса подсказывала, что сейчас в руке у него вновь окажется нож. Но внешнее вмешательство изменило предполагаемый ход событий. С улицы раздался выстрел, и пуля, пролетев в сантиметре от головы Гепарда, врезалась в стену, выбив струйку пыли. На мутном стекле появилось ясное отверстие с радиальными лучиками-трещинами. Тут же раздался еще хлопок, и в стекле образовалась еще одна маленькая пробоина. Гепард метнулся в сторону, стал за простенок, запустив руку под куртку и что-то нашаривая там. Послышался новый выстрел. Трещины трех пробоин соединились между собой, и кусок стекла вывалился наружу. Гепард нашел под курткой то, что хотел, и бросил квадратный брусок в окно, вывалив еще один осколок. Через несколько секунд раздался оглушительный взрыв, стекла вылетели, снизу повалил густой черный дым. У Макса заложило уши.

Гепард вскочил на подоконник и, что-то крикнув, прыгнул вниз. Макс выглянул в окно. Внизу стояла серебристая «Ауди», вокруг нее распластались три неподвижных тела. Еще двое в некотором отдалении сидели на земле, вяло шевелясь, как оглушенные рыбы. Гепард открывал дверь машины. Макс тоже взгромоздился на подоконник и, стараясь не пораниться об осколки стекла, сиганул вниз. Он попал на крышу автомобиля, она прогнулась, пружиня и смягчая удар, он скатился на землю, вскочил и резко распахнул вторую дверцу. Они почти одновременно вскочили в «Ауди», и Гепард резво взял с места, набирая гоночную скорость.

Стены столовой были увешаны оружием. Коллекция осталась от прежнего хозяина и входила в стоимость дома. Раньше Макс никогда не видел такого обилия клинков: разнообразнейшие шпаги и рапиры, огромные, в человеческий рост, мечи, прямые и тяжелые шотландские палаши с тщательно защищенными рукоятками — руку приходится вставлять в гарду через узкую щель, словно в прочную клетку. Десятки стволов: пистолеты, ружья, винтовки, карабины. Когда-то эта сталь добывала славу Британской империи, ею делалась история, а трофейное оружие наглядно демонстрирует географию завоеваний: вот необычные по виду ударные индийские кутары, волнистые малайские крисы, двояковыпуклые турецкие ятаганы, широченные африканские ассегаи…

Речи в парламенте, красноречивые слова дебатов и даже королевские указы не могли сами по себе воплотиться в жизнь — их навечно вырубали в окружающем мире вот эти самые клинки, лезвия и острия которых не потускнели и не затупились за столетия. Оружием писалась история, оружием ставились в ней точки и многоточия. Вот висит стеклянная пробирка с пулей, убившей двести лет назад адмирала Нельсона: обычный свинцовый шарик миллиметров 12 в диаметре. Два века назад он пробил живое сердце великого полководца и стал одной из таких точек…

— Папа, о чем задумался? — звонко спросил маленький Том. И тут же добавил: — Я больше не хочу есть.

Анна погладила сына по голове.

— Чтобы вырасти большим и сильным, надо хорошо кушать. Доешь вот это и это.

Такие диалоги ежедневно происходят и в России, только не на английском языке и не в огромном обеденном зале, стены которого увешаны уникальными раритетами.

— Я больше не хочу яичницу! — капризничал Том.

Марго едва заметно поджала губы и одернула хрустящий белый фартук. Английский завтрак так же традиционен, как и левостороннее движение: яичница-глазунья, жареные бекон и помидоры, колбаски, тосты. Марго разбивала яйца в высокую сковородку, наполненную до половины оливковым маслом, и очень гордилась таким рецептом. То, что кто-то мог недооценивать ее кулинарный талант, обижало ее до глубины души. Даже если этот кто-то — пятилетний мальчик. Но проявлять недовольство вышколенная прислуга не имеет права.

— Вам звонили вчера вечером, Макс Витальевич, — доложила она. — Какой-то мужчина. Он не представился и сказал, что позвонит завтра. А сегодня кто-то звонил, но разговаривать не стал и положил трубку.

— Спасибо, Марго! — Карданов промокнул губы салфеткой. — Ну что, готовы?

— Готовы! — радостно завопил Том, довольный, что доедать не придется.

Анна улыбнулась.

— А мне надо еще двадцать минут на сборы.

— Хорошо, — кивнул Макс. — Я сам поведу машину. Какую взять?